Любовь в Сухими/е - ebook

ЛЮБОВЬ В СУХУМИ/Е

— Нет, ну ты что, издеваешься надо мной!?! — срывала злость Гела на стареньких белых «жигулях» заглохших на рассвете на подъезде к проспекту Мира в Сухуми. Взятый в аренду в Адлере автомобиль никак не хотел заводиться, в то время как заведенная Гела не могла остановиться и перестать его пинать. Рафик, начальник станции аренды автомобилей, уверял ее, что «на этих «жигулях» можно до Тбилиси доехать и обратно», однако уже на подъезде к абхазской столице машина начала барахлить, а перед проспектом Мира вообще заглохла. Осознав, однако, что злость не поможет и неодушевленный предмет ей никак не объяснит свою мотивацию не ехать дальше Гела, тяжело вздохнув, села на капот и достав смартфон решила записать новый ролик для своего блога:

— Привет, мои дорогие подписчики. С вами, как обычно я, Гела Гот. У меня для вас есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что я доехала для Сухуми, родного города моих родителей, который они вынуждены были покинуть во время войны. Плохая — я не могу ехать дальше потому, что ржавое корыто, взятое мною на прокат в солнечном Адлере решило меня подвести и заглохло. Ума не приложу как я буду передвигаться дальше. Город как будто после нейтронной бомбардировки — вокруг ни одной живой души. Сразу видно, что в загнивающей Абхазии нет чего-то такого, как «ночная жизнь». Уже рассвет, а на улицах никого. Но, не переживайте, мои дорогие. Я обязательно найду выход. Держите за меня кулачки. Я одна, во вражеском окружении. Смотрите продолжение о моих приключениях в следующих выпусках. Люблю вас. Пока! — помахав камере телефона Гела сохранила запись, убрала телефон в карман черного кардигана и только, потянувшись, хотела встать с капота упрямых «жигулей», как вдруг услышала приятный молодой мужской голос:

— Эй, парень, тебе помочь?

Гела обернулась и увидела высокого темного парня, лет девятнадцати, в растянутой серой футболке и потертых джинсах.

— Ой, прости, ты, похоже, не парень… — начал извиняться молодой человек, разглядев в коротко стриженной, крашенной в черный с синим оттенком Геле, сочетавшей в своем стиле элементы готической и хард–роковой субкультур, девушку.

— Я что, на парня похожа, дубина? — возмутилась Гела, почувствовав себя оскорбленной.

— Если честно, то да… — Признался парень и несмело добавил: — Не встречал еще таких девушек…

— Каких «таких»? — Гела почувствовала, что ее накрывает вторая волна злости.

— Ну, так странно одетых, — признался парень и уточнил — Ты, как я понял, не местная? Откуда ты?

— Я грузинка! — с гордостью отвела Гела и поправив свою длинную челку, все время стремящуюся попасть в глаза протянула незнакомцу руку — Меня Гелой зовут.

Парень не скрывая удивления несмело пожал ее ладонь и не удержавшись спросил:

— В Грузии это что, считается нормальным, когда женщина жмет мужчине руку?

— Странный ты какой-то, — пожала плечами Гела. — Во всем мире это считается нормальным. Ты откуда такой старомодный?

— Я местный, — ответил парень и представился: — Меня Раулем зовут. Я живу тут, недалеко.

На минуту в воздухе повисла тишина, которую первым нарушил Рауль:

— Я вижу, что у тебя проблема с машиной. Что с ней случилось и где водитель?

— Я водитель, дубина! — вспылила Гела. — Что, и девушку за рулем ты никогда не видел?

Парень промолчал.

— Заглохло это корыто, — уже спокойно добавила Гела и призналась: — Я не знаю, что мне делать. Уверена, что мне тут никто не поможет. Кругом одни враги.

Рауль улыбнулся, но ничего не ответил. Открыв капот «жигулей» он стал искать причину поломки.

В воздухе опять повисла минутная тишину, которую на этот раз нарушила Гела:

— Ты, типа, разбираешься в тачках?

— В чем? — переспросил ее Рауль не поняв вопроса.

— В машинах, — Гела вздохнула: — Тебе сколько, вообще? Почему язык нормальный не понимаешь?

— Мне девятнадцать, — ответил парень и задал встречный вопрос: — А тебе?

— Получается, что я на год младше тебя, — ответила Гела и уточнила: — Что с машиной? Она поедет?

— Боюсь, что нет. Ее нужно отбуксировать на СТО, — признался Рауль и захлопнув капот «жигулей» спросил: — Это твоя?

— Фу, нет конечно, — брезгливо посмотрев на машину ответила Гела. — Я ее на прокат взяла. В Адлере. Мне сказали, что на нормальной машине сюда лучше не ехать, чтобы бандиты не угнали.

— А, понятно. Ну, можешь быть спокойна, эту мы точно не угоним, — шутливо ответил Рауль и добавил: — Мой отец держит домашнее СТО. Если разрешишь тебе помочь, то могу ее отбуксировать к нему в гараж и через пару часов будет ездить.

Гела пожала плечами:

— Похоже, что у меня нет выбора. Только как ты ее отбуксируешь? Ты что, трос буксировочный с собой носишь? Впряжешься в него как лошадь и на себе до СТО потащишь?

— Странная ты какая-то, — ответил Рауль. — Зачем на себе тащить? Я сейчас у кого-то авто попрошу.

— Что? — Гела ничего не поняла из ответа своего нового знакомого.

— Жди тут, я сейчас вернусь, — сказал парень и направился в ближайший переулок. Обернувшись он иронично добавил: — Только никуда не уезжай.

— Очень остроумно, — возмутилась Гела и залезла на капот «жигулей».

Крик сухумских петухов, выступавших ранним утром единственными нарушителями тишины, сменился ревом мотора. К несчастным адлерским «жигулям» подъехала счастливая кремовая сухумская «волга» советского производства за рулем которой сидел Рауль.

— Ну что, буксируем? — на всякий случай уточнил он у Гелы, прежде чем закрепить на «жигулях» буксировочный трос.

— Угу, — в знак согласия кивнула девушка. — Буксируем.

Не сдержав любопытства Гела, пока Рауль соединял тросом «жигули» с «волгой», спросила:

— Где ты взял эту машину?

— У людей попросил, — спокойно ответил парень.

— Как это попросил? И дали? — Гела не очень верила тому, что услышали ее уши.

— Да, — спокойно ответил Рауль. — А что в этом такого? Сказал правду, что иностранка попала в беду и что нужно ей помочь отбуксировать машину на СТО.

И лучше бы он промолчал. Слово «иностранка» привело Гелу в бешенство.

— Какая я тебе «иностранка», дубина!?! Я, вообще-то, тоже грузинка!

— Что значит «тоже»? — переспросил Рауль. — Чего ты раскричалась? Я помню, что ты грузинка.

— «Тоже» потому, что и ты грузин! Какая я тебе иностранка, если мы оба живем в Грузии!?!

— Я не грузин. Я — абхаз, — спокойно ответил Рауль. — Чего ты так завелась? Сейчас всю улицу разбудишь своими криками. Поехали уже, митинг позже проведешь, ладно?

Гела хотела было добавить еще пару острых слов, но, осознав безвыходность своей ситуации поняла, что лучше продолжить лекцию грузинского патриотизма после того, как злой абхазский сепаратист починит ее автомобиль.

Ехать пришлось не более 15 минут. Рауль припарковал «волгу» на подъезде к большому гаражу с светло зелеными воротами покрытыми большими пятнами ржавчины. Гела вылезла из «жигулей» и огляделась. Гараж, к которому они подъехали, располагался в живописном тупичке, одноэтажные дома которого были обвиты виноградниками, что придавало им какой-то неповторимый шарм и скрывало внешнюю убогость, граничащую с бедностью. Дом Рауля был длинным и одноэтажным. Девушка попыталась заглянуть через высокий, заросший хмелем забор во двор, но Рауль ее одернул:

— Не показывайся, пожалуйста, в таком виде моим родителям. Не хочу тебя обидеть, но они наверняка испугаются. А отец, так вообще может из ружья пальнуть.

— Что? — Гела хотела опять повысить голос, но посмотрев на Рауля поняла, что его просьба не была иронической.

— Прежде чем показать тебя им я должен был бы их как-то подготовить к тому, что они увидят, — признался парень и попытался объяснить почему он так говорит: — Это Сухум. Тут не часто встретишь такой экземпляр, как ты.

— Не «Сухум», а «Сухуми», — исправила его Гела и полезла в багажник «жигулей» доставать свой походный багаж — большой туристический рюкзак с запасами и сменной одеждой.

— Прости, не понял, — признался Рауль.

— Что ты не понял? — съязвила Гела. — Правильное произношение названий грузинских городов предусматривает добавление к ним буквы «и». Тбилиси, Цхинвали, Батуми, Кутаиси, Сухуми…

— А, ты об этом, — улыбнулся Рауль. — Ну, как скажешь. Вообще у нас принято говорить не «Сухуми», а «Сухум». Считается, что буква «и» была добавлена к названию грузинами искусственно, когда Грузия начала проводить политику грузинизации местного, абхазского, населения…

— Чего? Какой еще «грузинизации»? — возмутилась Гела. — Что ты выдумываешь?

— Так у нас говорят, — пожал плечами Рауль. — Поэтому когда Абхазия получила независимость городу вернули прежнее название — Сухум. С Цхинвалом также. Был «Цхинвали», а теперь «Цхинвал»…

— Не беси меня, — раздраженно сказала Гела пытаясь взвалить себе на плечи тяжелый рюкзак. — Никакой независимости Абхазия не получала. И не получит!

— Ну что ты делаешь? Как ты эту тяжесть понесешь на себе? Ты вон какая маленькая и хрупкая. К тому же девушка, — спросил Рауль глядя на старания Гелы побороть рюкзак. — Он же весит, наверное, больше, чем ты сама. Давай я помогу. Куда тебе его донести?

— А я знаю? — Гела задумалась. — Эта развалюха мне все планы испортила.

— Слушай, я знаю почему ты такая нервная, — спокойно произнес Рауль снимая с Гелы рюкзак. — Ты просто голодная. Надо тебя покормить и ты подобреешь. Давай я тебя шашлыком угощу.

— Это что, пикап по-абхазки? — Гела вопросительно подняла левую бровь, в которой красовалась большая серебряная серьга.

— Прости, но я тебя опять не понял, — признался Рауль. — Ты употребляешь слова, значения которых я не знаю. Наверное абхазский русский сильно отличается от грузинского русского.

Гела задумчиво почесала голову.

— Похоже ты не притворяешься…

— Нет, я серьезно, — кивнул парень. — Ну что, едим шашлык или нет?

— Едим, — обреченно вздохнула Гела. — Рюкзак ты потащишь?

— Слушай, а зачем его вообще тащить куда-то? — поинтересовался Рауль. — Возьми самое необходимое, а остальное тут оставь. Все равно ведь за машиной вернешься.

— Ладно, — согласилась Гела. — А не украдут?

— В моем доме не воруют, — спокойно, на слегка обиженно ответил парень. — Доставай свои ценности и пойдем уже, пока родители и соседи не проснулись.

Гела начала подозревать, что желание накормить ее возникло у Рауля не столько потому, что он решил проявить любезность, сколько потому, что он боялся того, что их увидят вместе. Но она решила не выяснять так ли это, а просто спросила:

— А кто машину чинить будет, если ты пойдешь шашлык есть?

— Отец или брат, — ответил Рауль. — Посмотрим. Не переживай, не потопаешь до Адлера пешком. Пойдем есть.

— А разве тебе не нужно «волгу» назад вернуть? — не отставала Гела. — Это ведь не беспилотный автомобиль, сам к владельцу не поедет.

— Сами заберут. Знают где я живу, — спокойно ответил Рауль и направился к выходу из тупичка на центральную улицу. — Если хочешь оставайся тут и дальше, а я пошел есть.

Гела обиженно поджала губу, постояла минуту насупившись, но приняла решение догнать абхаза. Пару минут они шли молча. Никто не решался заговорить первым. Но тишина создавала определенно неловкое положение, поэтому Рауль вынужденно нарушил ее:

— Давно ты приехала в Абхазию?

— Два дня уже, — ответила Гела, в глубине души вздохнувшая с облегчением, что пауза закончилась.

— Зачем приехала?

— Захотела навестить город моих родителей. Они родились, выросли и поженились тут, в Сухуми. Но в 1993 году были вынуждены покинуть Абхазию, из-за войны. Сепаратисты тогда выдавливали из региона все грузинское население, многих убили. Родители бросили тут все, в том числе свою квартиру. И вот я решила приехать, чтобы найти дом, в котором они жили, посмотреть на город, на Абхазию, сделать материал для своего блога. Я блогер. У меня свой блог.

— Звучит авторитетно, — полушутя ответил Рауль. — О чем блог?

— О всем понемногу, — пожала плечами Гела. — О Грузии, о ее страданиях, о женщинах и об их страданиях. Теперь будет страничка и об Абхазии и о вас, о сепаратистах.

Рауль улыбнулся, но ничего не ответил. Воинственный настрой новой знакомой ему начинал казаться не столько враждебным, сколько забавным.

— Ну, о страданиях Грузии я более-менее знаю, а вот что там с женщинами, о которых ты пишешь в своем блоге? — поинтересовался он.

— Я, как убежденная феминистка, считаю, что положение женщин в современном мире сейчас угнетенное и должно быть изменено, — воодушевленно ответила Гела.

— Феминистки? Это, если я не ошибаюсь те, кто выступают за то, чтобы женщины свободно курили, пили алкогольные напитки и ругались матом? — засмеялся Рауль и добавил: — Я в шутку спросил, не злись.

— А это не смешная тема, чтобы о ней шутить, — не скрывая раздражения ответила Гела. — Миллионы женщин по всему миру лишены прав, находятся в угнетенном и почти рабском положении. Я не нахожу это смешным.

— И как давно ты феминистка? — спросил Рауль, чувствуя на себе вопросительные взгляды прохожих, которых все больше становилось на улицах просыпающегося города.

— Я начала интересоваться этой темой после выступления Нины Сублатти на «Евровидении», — ответила Гела. — Ее песня «Воин» меня вдохновила. Я ее каждый день слушала. В одном из своих интервью Нина сказала, что она феминистка, и я начала интересоваться тем, кто такие феминистки и чем они занимаются. Оказалось, что мои взгляды совпадают со взглядами женщин из движения феминисток. И я решила этого не скрывать.

— Поэтому так странно одеваешься? — осторожно поинтересовался Рауль.

— Ничего странного в моем стиле нет, — ответила Гела. — Он современный и мне нравится. А мнение всяких ретроградов, отставших от жизни, меня не интересует. А в Сухуми есть феминистки? Или готы? Ну или вообще хоть какая-то субкультура развивается?

— Сложный вопрос, — Рауль задумался. — Я не часто встречал такие вот экземпляры как ты. Бывает, что приезжают туристы, в основном из России, иногда очень странные, но вот такого еще не видел. Думаю, что сегодня не столько ты посмотришь на Абхазию, сколько Абхазия посмотрит на тебя.

— А вот пусть смотрит, — засмеялась Гела. — Пусть смотрит и учится!

Неторопливым шагом Гела с Раулем дошли до набережной. С нее открывался красивый вид на Черное море, от которого пахло рыбой и свежестью. Гела достала телефон, решив снять еще один ролик для своего блога. Поправив челку он посмотрела в камеру и приветственно помахала рукой:

— Привет мои дорогие! Это снова я, Гела Гот. Моя машина отправилась в СТО, а я прогуливаюсь по Сухуми пешком. Как видите, сейчас я на набережной. За мной — Черное море. Я познакомилась с местным аборигеном, который любезно согласился мне помочь с машиной. Он какой-то странный. Сразу чувствуется, что рос в обществе изолированном от внешнего мира, от цивилизации. Расскажу вам об этом позже. Целую!

Сделав еще пару селфи Гела обнаружила, что Рауля рядом нет.

— Обиделся наверное, — предположила она вслух, но не угадала. Рауль вернулся через минуту с двумя шашлыками в руке. Улыбнувшись он протянул девушке угощение со словами:

— Это лучший шашлык в Сухуме.

— В Сухуми, — исправила его Гела, но шашлык взяла. — Надо где-то сесть, не есть же его навесу.

— Если пройдем чуть-чуть в левую сторону, то выйдем на пляж, — Раулю явно понравилась идея перекусить сидя. — Там замечательный вид на море.

— Пойдем, — согласилась Гела.

Они сошли с набережной и спустились на почти безлюдный берег, с которого были хорошо видны небольшие рыболовецкие суда вышедшие за рыбой в абхазские территориальные воды. Гела уселась прямо на гальку и принялась с жадностью поглощать шашлык, мясо которого просто таяло во рту. Рауль сел рядом.

— Вкусный шашлык, — с набитым ртом произнесла Гела. — Из чего он? Говяжий, свиной или барашек? Приправы не дают понять.

— Он из грузин, — пошутил Рауль. — Мы, сепаратисты, больше всего любим кушать мясо грузин. А ты не задумывалась, почему я тебя откармливаю?

Геле вдруг и самой стало смешно. Она, грузинка, сидела на берегу моря рядом с абхазом, который угощал ее шашлыком. И это при том, что слово «абхаз» она считала нарицательным еще с детства. «Абхазская тема» поднималась в ее доме ежедневно. Родители читали новости, смотрели телевизор, общались с соседями, друзьями и родственниками — и все об Абхазии. Понятие «Абхазия» стало для ее семьи «нарицательно-родным». С одной стороны война лишила ее жилья в Сухуми, но с другой, благодаря ей отец Гелы попал в Тбилиси и быстро поднялся по карьерной лестнице, что позволило ему, беженцу, вполне неплохо устроить свою жизнь.

— Чего смеешься? — уточнил у Гелы Рауль. — Неужели скучный я наконец-то сказал что-то веселое?

— Ты не скучный, — неожиданно даже для себя самой ответила девушка. — Ты просто другой.

— А поподробнее? Прямо заинтриговала… — Раулю было приятно, что Гела хоть на время перестала взрываться и топать ногами.

— Рано мне делать выводы о тебе, — ответила Гела и в шутку добавила: — По первому шашлыку о человеке не судят.

— Ладно, пойду за вторым, — улыбнулся Рауль и встал, но Гела его остановила:

— Я больше не хочу. Еле этот съела. Был вкусный, но слишком много. Где бы тут руки помыть?

— Мы на море, вообще-то, — напомнил ей Рауль и подошел к воде вымыть жирные руки. Гела последовала его примеру. Помыв руки и умыв лицо приятной соленой водой девушка глубоко вдохнула свежий воздух и посмотрела по сторонам.

— Какие планы? — поинтересовался Рауль.

— Хочу пройтись, пофоткать город, потом найти дом родителей, пофорткать его и вернуться в Адлер, — ответила Гела. — Ты не обязан сопровождать меня целый день.

— Я знаю, — кивнул Рауль. — Я и не планировал тебя сопровождать. Просто не знаю справишься ли ты сама.

— Я что, по-твоему, какая-то недееспособная? — возмутилась Гела. — Я из Тбилиси сама до Адлера доехала, а из Адлера — до Сухуми. Так что, как видишь, я большая девочка и нянька мне не нужна.

— До Сухума, — в шутку поправил ее Рауль, но увидев вспыхнувший в глазах девушки огонь негодования добавил: — Расслабься, я пошутил.

— Так что говори когда мне за машиной зайти и куда, я ведь адреса твоего не знаю, как я дом-то твой найду, и можешь идти по своим делам, — решительно сказала Гела и поправив челку посмотрела на парня. — Ну, чего стоишь?

— Я могу пойти по своим делам, — ответил Рауль, которому все еще было жалко эту странную «грузинскую выскочку», — а могу помочь тебе найти то, что ты ищешь. Боюсь, что никто тебе больше тут не поможет, если будешь каждому встречному хвастаться, что ты грузинка.

— А, вот оно что, — иронично протянула Гела. — Не все абхазы, значит, такие милые и заботливые?

— А ты как думаешь? — уже серьезно спросил парень и добавил: — Шутки шутками, но наши страны воюют между собой, наши народы готовы резать друг друга из-за какой-то земли и каких-то границ. Это очень не разумно с твоей стороны, просто по-детски, вот так прямо, находясь на земле противника, декларировать свое происхождение. Не думала о том, что можешь наткнуться на какого-то фанатика?

— Хватит мне нотации читать, нянька, — недовольно ответила Гела. — Я за Грузию и умереть готова. Знаешь, может это даже и хорошо встретить тут какого-то убийцу и пасть его жертвой. Моя смерть наверняка привлекла бы внимание международной общественности к проблеме замороженного грузино-абхазского конфликта.

Рауль почесал голову, тяжело вздохнул и посмотрев на Гелу сказал:

— Поступай как знаешь. Куда тебе адрес записать?

Гела задумалась и уже спокойно сказала:

— В принципе можешь мне помочь, если хочешь. Можешь показать самые интересные места в Сухуми и помочь найти дом родителей. У меня с собой его фото есть. Правда ему уже 25 лет, но все же, может и пригодится. Только при условии, что не будешь меня своими нравоучениями доставать. Ненавижу когда меня учат жизни и навязывают свое мнение. Я самодостаточная личность и без твоей помощи могу обойтись, но может с тобой мне веселее будет. Будет потом, что в блоге рассказать. Идет?

— Идет, — согласился Рауль. — Постараюсь, чтобы ты уехала домой целая и невредимая. Будет, что потом друзьям рассказать.

Ребята пожали друг другу руки в знак достижения взаимопонимания и пошли к выходу с пляжа. Гела достала телефон и сделала пару снимков, после чего поинтересовалась у своего «гида»:

— Что обычно туристы смотрят в Сухуми?

— Я заметил, что бывает два типа туристов, — подумав ответил Рауль. — Одни приезжают на пляжах отдохнуть, в санаториях, а вторые — по развалинам нашим походить. Дом правительства, вокзал, другие здания пострадавшие во время войны и так и не восстановленные, почему-то стали вызывать интерес у приезжих. Это немного странно, конечно, что за 25 лет самостоятельной жизни мы их так и не восстановили. Но так есть.

— Как думаешь, почему? — осторожно спросила Гела.

— Я не знаю, — признался Рауль. — От русских часто приходится слышать что мы, абхазы, слишком ленивы и живем только за счет российской помощи. Может так и есть. Абхазия это несколько планет.

— В каком смысле? — уточнила сгорающая от любопытства Гела, довольная тем, что ей удалось вытащить Рауля на откровения о политике.

— Ну, есть народ, состоящий из семей, у которых есть свои интересы, а есть власть, которая довольно далека от народа и занимающаяся чем-то своим, — ответил Рауль. — Я думаю, что мы более аполитичны, чем вы, грузины. Вы постоянно думаете о политике, говорите о политике, хотите быть услышанными и узнаваемыми в мире, постоянно жалуетесь. А мы, простые абхазы, просто живем, занятые решением проблем более приземленных — личного выживания. Лично мне куда важнее семья, благополучие в доме, чем то, какой флаг на центральной площади.

Гела промолчала.

— Расскажи что-то о своей семье, — неожиданно попросил Рауль. — У тебя много братьев или сестер?

— Я одна в семье, — призналась Гела. — Мои родители пережили трудные времена, вся Грузия их пережила, поэтому и не решились заводить более одного ребенка. А у тебя есть братья или сестры?

— Да, — кивнул Рауль. — У меня есть старший брат и младшая сестра.

Под неторопливую беседу ребята вышли с пляжа и направились к Дому правительства — мрачному памятнику войны за независимость и в тоже время, в каком-то смысле, ее бессмысленности. Проходя мимо облезлых сухумских многоэтажек, частично разрушенных и заросших кустарниками домов, мимо убогих магазинов с наполовину заколоченными витринами Гела еле сдерживала себя от язвительных комментариев. Она просто делала снимки на телефон, задавала Раулю вопросы об особо интересных развалинах и шла дальше, привыкнув к косым и удивленным взглядам прохожих. Когда они вышли на площадь перед Домом правительства Гела остановилась как вкопанная — ее взору предстала картина из какого-то постапокалиптического фильма — большое здание зияло выгоревшими оконными проемами, которые городские власти попытались с торца прикрыть гигантским баннером с изображением государственного флага. Ветер, однако, частично оборвал его, так что Гела и все желающие могли увидеть то, что он скрывал.

— Аж мурашки по коже пробежали, — призналась девушка. — Смотрю на это здание и понимаю насколько война это ужасно.

— И бессмысленно, — добавил от себя Рауль. — Мы, абхазы, боролись за независимость, за светлое будущее своей Родины, а что имеем? Имеем вот это. Боже, пол-Сухума все еще лежит в развалинах, хотя никто не стреляет уже более 20 лет!

— Скажи, а мы можем как-то попасть внутрь? — поинтересовалась Гела, решив из вежливости никак не комментировать не совсем патриотичные откровения своего спутника.

— Да, конечно, — кивнул Рауль. — Только нужно быть очень осторожными. Там, внутри, все обваливается постоянно.

Парень повел Гелу только ему известными тропами. Они обошли здание с правой стороны, влезли в оконный проем первого этажа и оказались внутри. В нос девушке ударил стойкий запах плесени, мочи, чего-то горелого, а также — краски. Стены помещения в котором она оказалась были изрисованы граффити, на полу виднелись следы от костра, в углу валялись пустые бутылки и еще какой-то мусор. Гела достала телефон и стала делать снимки.

— Знаешь, как туристы иногда называют это место? — спросил Рауль, всячески избегая гелиного телефона, не желая попасть в кадр.

— Как? — спросила Гела не отрываясь от «фотосессии».

— «Дворцом Амина». Говорят, что наш Дом правительства чем-то на него похож. А сам Сухум похож на Кабул, — ответил Рауль.

— «Дворцом Амина»? — переспросила удивленная Гела. — Странное сравнение. Хотя, может, что-то общее и есть. Можем подняться выше?

— Да, пойдем, — Рауль повел Гелу на лестницу ведущую на верхние этажи здания, продолжая по дороге свою мысль: — Только Кабул, как мне кажется, это город-феникс. Постоянно восстает из пепла. А вот Сухум, к сожалению, так и не восстал.

— Если вернется под контроль Грузии — восстанет, — Гела не удержалась от язвительного комментария. — Тбилиси, Батуми, Кутаиси — расцвели. Наши города ежегодно привлекают миллионы туристов. Нас любят и ценят в мире. Вон, даже Европа сделала для нас безвизовый режим…

— Может ценят, а может просто жалеют, — осторожно предположил Рауль и заботливо дал девушке совет: — Осторожно поднимайся по лестнице. Перил нет, да и ступеньки могут обрушиться каждую минуту. Прощупывай ногой, прежде чем на нее встать.

— В смысле «жалеют»? — уточнила Гела.

— Грузия — маленькая страна, грузины — маленький народ. Неужели ты думаешь, что кто-то в мире к вам относится серьезно? Думаю, что ни мы, абхазы, ни вы, грузины, по–большому счету никому не нужны. Мы просто разменная монета в руках больших империй, больших народов. Россия и Америка сражаются за влияние на Кавказе, а мы просто марионетки. Мы ненавидим друг друга ради их интересов, — развил свою мысль Рауль.

— О, какая философия, — ухмыльнулась Гела, но задумалась над тем, что он сказал и не стала язвить дальше.

С верхнего этажа Дома правительства открывался прекрасный вид на город, который словно тонул в зелени. Пока Гела бродила с телефоном по этажу с снимала новый ролик для своего блога Рауль сел на подоконник и с какой-то неожиданно накатившейся на него тоской стал смотреть в даль.

— Эй, ты чего? — вопрос Гелы прервал его меланхолию. — Что за грусть-тоска?

— Все в порядке, я просто засмотрелся, — отмахнулся Рауль.

— Смотри не выпади из окна, а то я потом не докажу полиции, что это не я, злая грузинка, тебя выкинула, — заулыбалась Гела, почувствовав, неожиданно, какое-то тепло. Впервые за все время своего пребывания в Абхазии.

— Посмотрела все, что хотела? Можем идти? — поинтересовался парень слазя с подоконника. — Виды из окна сняла?

— Виды сняла, — кивнула Гела. — Правда здание такое огромное, что его, наверное, и за целый день не обойти. Какую достопримечательность покажешь следующей?

— Вокзал, — подумав ответил Рауль. — Там со времен войны остались поезда стоять. Туристы любят в них лазить. Идем?

Гела кивнула. Ребята начали спускаться вниз по лестнице. Рауль пошел первым, чтобы прощупывать ступеньки, которые в некоторых местах просто крошились от прикосновения подошв его мокасинов.

— Представлю какие раньше были худые министры, — шутливо заметила Гела. — Представь себе каждый день подниматься и спускаться по такой лестнице!

— И не говори, — поддержал юмор спутницы Рауль.

Однако уже через минуту обоим стало не до смеха — нога Гелы соскользнула с края разрушающейся ступеньки и она, ударившись об лестницу коленями, полетела вниз. За мгновение, пока девушка летела, перед ее глазами, которые она успела рефлекторно закрыть, пронеслось пол-жизни. «Я так и не успела выложить видео в блог. Не было Интернета, — пронеслось у Гелы в голове. — Какая досада». И только падение во что-то более мягкое чем ступеньки, позволило ей выдохнуть и сказать себе — «открой глаза, наверное ты попала в крылья ангела». Сковывающий страх, однако, мешал открыть глаза и Гела, дрожащими руками стала нащупывать объект в который врезалась. Он был теплым, приятным на ощупь и у него жутко колотилось сердце. «Это точно ангел, — опять пронеслось у нее в голове. — Я умерла и он уносит мою душу».